«Такая рентабельность, как на радио, только в наркоторговле»

23.07.2007

Интервью с гендиректором радиостанции «Эхо Москвы» Ю. Федутиновым

Генеральный директор радиостанции «Эхо Москвы» ЮРИЙ ФЕДУТИНОВ в середине июня получил орден Франции «За заслуги». О том, за что он получил награду и на что обменял бы все прочие, как будет развиваться радиорынок и чем объясняется ажиотаж вокруг радиочастот, г-н Федутинов рассказал в интервью корреспонденту РБК daily МАРИНЕ НОСКОВИЧ.

— Я вас поздравляю, вы же теперь кавалер ордена. Расскажите, что за орден и за что вы его получили?

— Я знаю только, что к национальному ордену «За заслуги» представляет президент Французской Республики и меня награждал уже новый президент. Мне это особенно приятно, потому что я, наверное, был одним из первых, по крайней мере в области СМИ, кто получил медаль «За заслуги перед Отечеством» от Путина, когда он только вступил в должность. Наверное, он тогда еще просто не разобрался. Но я, кстати, не кавалер, а офицер французского ордена. Если я правильно помню, есть три степени: кавалер, офицер и командор. Этим орденом награждены Олег Добродеев, Роберт де Ниро, ныне действующий посол Франции и еще много людей совсем не моего масштаба. Для меня это очень большой сюрприз. Я не имел ни малейшего представления о том, что моя кандидатура кем-то выдвинута и рассматривается. Я же человек не очень публичный, я все больше по делам предприятия. Это тем более приятно, что до прихода в 1991 году на радио «Эхо Москвы» я всю жизнь посвятил изучению французского языка и добился в этом определенных успехов. Да и «Эхо Москвы» создавалось по образу и подобию французских разговорных радиостанций, и эту награду можно воспринимать как некое признание того, что эксперимент удался. Понятно, что интерес в данном случае представляю не я, как личность, а предприятие, которое я возглавляю. И признание международного уровня качества продукта для меня, конечно, очень важно. Я сразу и сказал, что это орден каждого из тех, кто работает на «Эхе». И еще дали орден Сергею Пархоменко, бывшему главному редактору «Итогов», а сейчас издателю. Он тоже у нас работает.

— А Венедиктову (Алексей Венедиктов, главный редактор «Эха Москвы». — РБК daily) не дали?

— Он же получил в прошлом году орден Почетного легиона, по статусу это самая высокая французская награда. Да и российских правительственных наград «Эхо Москвы», кажется, получило больше, чем любая другая радиостанция. А вот возможности вещать в других городах мы получили меньше, чем любая другая сопоставимая по возрасту и рейтингу радиостанция.

— Равноценная замена?

— Честно говоря, по мне, так нет. Я бы с удовольствием менял одну правительственную награду на одну частоту. С частотами, конечно, сложно всем, но в нашем случае дело не в сложности, а в том, что вообще не дают. Если выходишь с любым другим проектом, кроме «Эха Москвы», есть шанс, а в нашем случае — нет. Мы сейчас вещаем в 40 городах, как и семь лет назад. Конечно, радиоволны не ограничиваются одним городом. Скажем, передатчик из Москвы вещает и на Красногорск, и на Зеленоград. Вот считать их или не считать? При этом за 17 лет, всю историю своего существования, «Эхо Москвы» на конкурсах получило меньше частот, чем за прошлый год одна радиостанция, единственная заслуга которой была и остается в том, что она всюду кричала и кричит, что составит достойную конкуренцию «Эху Москвы». Знаете, это в противофазе находится — признание слушателей и государств, с одной стороны, и решения федеральной конкурсной комиссии — с другой.

— А вы продолжаете участвовать?

— Вот недавно участвовали в конкурсе на Красноярск. Мы там начинали вещать дважды, и дважды нас отключали. Вроде все понятно, так нет, все ходим, просим. Не спрашивайте у меня, кто выиграл. У нас в радиовещании своих «Байкал Финанс Групп» хватает. Екатеринбургу, чтобы переоформить право на вещание «Эха Москвы», понадобился год, притом что по нормативам это должно занимать три месяца. А в Красноярске понадобилась неделя, чтобы переоформить лицензию с «Эха» на «Маяк». Вещание в Интернете тоже не панацея, и там нас смогли закрыть. Помните хакерскую атаку на прибалтийские госучреждения? В это же время точно так же были парализованы сайты «Эха Москвы» и «Коммерсанта». Интересная штука жизнь — единственное, что я могу сказать. Вырабатываются какие-то механизмы, которые помогают держать удар.

— Ну вас, простите, столько лет терпят, и ничего...

— Есть очень важный аспект. Это только кажется, что бюрократия — однородная масса. На самом деле это не так. Они думают: Венедиктов получил орден Почетного легиона, это свидетельствует о том, что будем дружить с Шираком-Саркози, а еще этот, как его там, получил орден «За заслуги». Если это способствует формированию положительного образа, играет какую-то позитивную роль, то пусть они работают в Москве. Пусть дипломаты слушают. Ну ладно, еще успели в каких-то городах получить частоты, а дальше не надо.

— А появление в рамках одного холдинга второй разговорной станции, «Сити-FM» как-то влияет на вашу деятельность?

— «Эхо Москвы» — это больше разговорная станция, нежели информационная. Просто внутри формата разговорного радио конкуренция не такая плотная, маркетинговой сегментации не произошло в отличие от радио музыкального. Есть «Ретро FM», «Авторадио», «Радио 7» и т.д. Они все строго ориентированы на целевую аудиторию. В разговорном радио этот процесс только начинается. «Бизнес FM» ориентирован на деловых людей, есть городская новостная «Сити-FM». Есть государственные радиостанции формата «все для всех». Этот формат в США существовал в 60-е годы, потом как-то уступил место более нишевым форматам. Когда «Эхо Москвы» зарождалось, мы делали то, что мы умеем. Мы все работали на радио, которое, естественно, было разговорным, мы не умели делать музыкальное радио. Сюда приехали французы делать «Европу Плюс», «Ностальжи», «М-Радио», у них был огромный опыт в этой области и они сделали прекрасные радиостанции. Мы сделали то, что мы умели, тоже ездили во Францию, послушали, как это делается.

— А почему именно во Францию? Из-за какого-то определенного формата?

— Многие из нас работали во французской службе международного радио, и французский язык для нас практически родной. Поэтому, когда мы слушаем радио, мы понимаем все вплоть до мелочей, а это очень важно. Потом «Европа Плюс» и «Ностальжи», они же развились у нас на глазах, мы, естественно, тоже воспринимали опыт. И как ни парадоксально это звучит, но самый «некоммерческий» проект в российском вещании, как «Эхо Москвы» называли и продолжают называть, оказался самым живучим. Из 90-х годов практически осталась одна «Европа Плюс», но это французский проект, а из российских мы остались единственные.

— А как у вас с доходами? Должно же быть неплохо?

— Доходов всегда мало, и хотелось бы, конечно, побольше. С одной стороны, по доходам мы в числе лидеров, но понятно, что если мы не вещаем в регионах, то все сложно. У кого-то 300 городов вещания, у кого-то 600, а у нас 40. И «все» это прекрасно понимают. Поэтому, конечно, мы в более сложной ситуации, но зарабатываем гораздо больше, чем нам позволяют. Факт — то, что если бы мы не были прибыльным предприятием, не было бы и всех этих вольностей.

— А от холдинга не получаете денег?

— Нет, это они от нас получают, уже давно.

— Вы присоединились к «Тотальному радио». При этом с самого начала все говорили, что в «Тотальном радио» все так устроено, что большую часть прибыли получают станции Lagardere, из посторонних в «купляж» вошли не самые сильные по разным причинам станции. И вдруг присоединилось «Эхо», у которого и так все было неплохо. Зачем вам это? И действительно, большая часть доходов отходит «Европе Плюс» и остальным?

— Я в этом абсолютно уверен. Это их проект, и благотворительности в бизнесе не бывает, поэтому мы исходим из того, насколько этот проект интересен нам. Я бы сказал, что результат абсолютно ожидаем, никаких чудес не произошло. Это не какое-то чудесное решение, которое принесло на радиорынок избавление от всех хлопот. Появились новые клиенты, которые на радио стеснялись размещать большие бюджеты. И у нас появились новые рекламодатели. Проект ориентирован на те услуги, которые на «Эхе Москвы» развиты хуже, и мы заинтересованы в их продвижении. «Эхо Москвы» воспринимается многими рекламодателями как носитель больших форм, то есть репортажи, интервью, какие-то очерки и в меньшей степени рекламные ролики. Но мы — такая же станция, как и все, мы тоже продаем рекламные ролики. Поэтому работа в рамках этого проекта нас возвращает в поле, из которого нас тщетно пытаются выпихнуть. Это первый момент. Второй — мы не опасаемся конкуренции со стороны группы Lagardere: наш продукт и наша аудитория настолько специфичны и уникальны, что мы никак не пересекаемся ни с «Европой Плюс», ни с «Радио Ретро», ни с «Милицейской волной». Если рекламодатель хочет обратиться к нашей аудитории, он не сможет заменить ее аудиторией другой станции.

— А что будет дальше?

— Переломным моментом станет цифровое вещание. Радиорынок уже лихорадит, во всяком случае, вторую двадцатку. А когда в одном городе возникнет 200—300 радиостанций, будет просто беда. Станции будут клонироваться, потребитель начнет получать более качественный сервис. Но проблема в том, что те, кто захочет работать на рынке рекламы, первые год-два поработают без рекламы вообще, отобьют аудиторию у тех, кто уже хочет зарабатывать, поднимут за их счет свой рейтинг и начнут продавать рекламу. И тут начинается хаос. И не выиграет никто — ни рекламодатель, ни слушатель, ни радиовещатель. Слушатель — потому, что он привык, что на таком-то радио вообще рекламы нет, и вдруг она появляется, для него это стресс; рекламодатель — потому, что не понимает, на какой радиостанции он должен размещаться. Вроде вот здесь, где высокий рейтинг, но на этой радиостанции слушатель не привык к рекламе, не привык на нее реагировать. И тут рекламодатель говорит радиобизнесу: вы неэффективный рекламоноситель, а вот это уже проблема для всех. Но факт остается фактом: будущее за контентом, за теми, кто сможет предоставить уникальную услугу, может, «Спорт FM» будет, может, «Сити-FM», может быть, это будет «Эхо Москвы». Во всяком случае, разговорные станции клонировать очень дорого и сложно, это не один год работы. В отличие от музыкальных, которые клонируются за 15 минут.

— Да, но, с другой стороны, разговорные делать дорого, а музыкальные — дешево.

— Мы еще толком не научились делать разговорные станции. В Америке разговорные станции не намного дороже музыкальных. Во-первых, там гораздо выше отчисления за музыкальные права, чем у нас. Во-вторых, там разговорная станция ориентирована на аудиторию старше 40 лет. Это самая востребованная рекламодателями аудитория. И доход этих станций выше, чем молодежных. В-третьих, за рубежом развиты сервисы для радиовещателей (погода, пробки и т.д.), которые также оптимизируют расходную часть. Но уже сегодня, из-за того что музыкальные станции размывают аудиторию друг друга, по целому ряду позиций «Эхо Москвы», довольно специальная радиостанция, вышла на первое место по доле в Москве — такого не было никогда.

— А почему фактически не растет сегмент радиорекламы?

— Да, он совсем маленький, но, с другой стороны, сегодня сложно найти бизнес, сопоставимый по прибыльности с радио. Во-первых, радио на сегодняшний день либо первый, либо второй по популярности сегмент в средствах массовой информации. Потребитель проводит у радиоприемника и телевизора одинаковое количество времени. Рентабельность в этом бизнесе может достигать сотен процентов. И именно поэтому, конечно, сюда все ломятся, идет такая борьбы за частоты. Но это касается, скажем, первых 30 радиостанций. Остальные прозябают, потому что сокращение доходов происходит в геометрической регрессии: 20% радиостанции зарабатывают 80% дохода на рынке, это известный принцип. Во всяком случае, радио себя чувствует очень уверенно как бизнес. Другое дело для тех, кто любит большие обороты, а у нас привыкли именно к ним, радио — это мизер. А ведь такой рентабельности нет нигде, только в наркоторговле.



1997
Re-port.ru
Re-port.ru
+2450.9
ДОБАВИТЬ комментарий
Вы не авторизованы. При отправке сообщения, в качестве автора будет указан "Гость". Вход | Регистрация
Защита от спама * :