- Елена, самый главный вопрос. Программа называется «В поисках истины». Зачем искать истину? Многие уже давным-давно махнули рукой и говорят: не нужно, ни философствований, ни расследований журналистских, давайте ничего не будем трогать, чтобы хуже не стало...
- Эти люди нас и не слушают. Нам как раз интересно общаться с людьми, которым еще не все равно, которые на что-то надеются и считают, что могут изменить мир. Прелесть программы «В поисках истины» в том, что она интерактивная. В свое время я делала «Принцип домино», который вначале был интерактивным, потом все это ушло в запись. Это было ужасно. Потому что такое ощущение было, что мы работаем в космос. В неизвестность. Мы совершенно не понимали, интересно это кому-то или нет. Потому что нам не звонили и ничего не говорили. Не было абсолютно никакой связи. А сейчас, на программу «В поисках истины» звонит огромное число слушателей. И высказывают интересные мысли. Реально интересные. Это для думающих людей передача. И нас, в проекте «В поисках истины» мнение людей очень интересует.
- Но ведь невозможно найти истину, которая устроит всех. У любой идеи, которую вы озвучиваете, всегда найдутся союзники и противники, которые скажут: нет, я категорически не согласен, вы меня не убедили. Это страшно для ведущего?
- Нет, я к этому готова. У каждого своя истина. Но если люди позвонили и высказались, любой психотерапевт вам скажет - это очень важно, когда ты в стрессе, это проговаривать. На мой взгляд, наша передача как раз то самое место, куда люди могут позвонить и о наболевшем высказаться. Им совершенно не обязательно, согласились с ним или не согласились. Главное, что они были услышаны.
И поэтому очень часто я говорю: мы вас услышали. Это не значит, что я с вами согласна. Но мы вас услышали.
- Агрессивность нашего общества в целом не напрягает? Есть ощущение, что много людей дозваниваются в радио-эфир чтобы поспорить, найти повод для драки и свою позицию отстаивать с кулаками и с пеной у рта. Ведь раньше было спокойнее, на мой взгляд. С другой стороны, сейчас свобода слова... Получается, давайте оголтелых тоже выпускать в эфир, пусть и они высказываются?
- Пусть скажут. Конечно, когда начинается крик, как на передаче «К барьеру!», то это не совсем наш формат. Но если у человека наболело, пусть он скажет, что думает. Только культурно! Давеча ведь президент подписал закон о том, что матом ругаться нельзя.
- Кстати, как вы относитесь к этому закону?
- Очень хорошо. Потому что к мату я отношусь плохо. Только мне кажется, у нас и так были законы, запрещающие ругаться в эфире. И нормы приличия. Поэтому я не совсем поняла, зачем было прописывать дополнительно... Но если это уменьшит количество мата, слава Богу. Я приветствую любые высказывания, эмоционально окрашенные тоже. Только пожалуйста, не переходите на личности.
- Для эфира на радио вы выбираете темы, интересные и близкие лично вам. Как и все журналисты. А мы знаем, что журналисты народ тертый, опытный. И вообще ничему не удивляются. Бывает во время программы моменты, которые переворачивают мир с ног на голову? Удивляют и шокируют?
- Конечно. Иногда бывает даже неловко. Мы рассуждали на тему о том, куда путешествовать, куда вкладывать деньги. А тут тебе позвонят откуда-нибудь из села Гадюкино и скажут: «Лена, о чем вы вообще говорите. У меня пенсия 9 тысяч рублей. Мне вас слушать противно. Давайте вспомним, что не вся страна живет в Москве и не все работают в Газпроме». И сразу хочется отползти и извиниться. Ты тут же начинаешь смотреть на свои проблемы совершенно по-другому.
- Вопросы об ответственности журналиста за каждое свое слово, о социальной значимости нашей профессии в обществе, они все больше и больше ставятся под сомнение многими. Потому что – кричи, не кричи, все равно не услышат. Интересно ваше мнение с точки зрения перспектив журналистской профессии. В Москве, в России, в мире?
- Это очень сложный вопрос. Конечно, если говорить о телевидении, то его ждут очень большие проблемы. Поскольку сейчас благодаря Интернету, любой человек, у которого есть девайс или гаджет, может сам себе стать журналистом. Все выкладывают видео в Ютюб, там можно раскрутиться за один день. У блогеров аудитория многомиллионная. Поэтому телеведущий, который пыжится и подпрыгивает, сидит на каком-то федеральном канале, думая, что он звезда, - на самом деле он звезда до тех пор, пока его терпит генеральный продюсер. И главное, на ТВ чаще всего нет обратной связи, прямого диалога с аудиторией, потребителями твоего журналистского творчества. А в интернете есть. И на радио есть. Для меня радио чем интересно - если я вижу, что звонят и есть какой-то ответ, это значит, что мы нужны аудитории. Поэтому у радио и интернета шансов в перспективе побольше.
- Сейчас и звезды, и политики это понимают вполне. Все эти их попытки заигрывания с Интернетом, заведение собственных сетевых пространств – дневничков, блогов, твиттеров. Каждый свой ход описывают. Может быть, они уже заранее готовят себе платформу — на перспективу? Почему вы в интернет не идете так активно?
- Я вообще не понимаю людей, который постоянно сидят и вместо того, чтобы смотреть на тебя, они уперлись в свой iPad и печатают: я встал, я пошел, я икнул, я теперь в лифте. Они фотографируют себя, как в лифт вошли. Это делают люди очень неуверенные в себе, с заниженной самооценкой. У меня другие проблемы, но не эти. Поэтому мне не очень интересно писать абсолютно про все, что со мной происходит. Но с удовольствием читаю Фейсбук, я подключена к очень узкому кругу друзей. То, что они пишут, мне интересно. Но подключать к себе многомиллионную армию так называемых друзей или фанатов, - мне это неинтересно. Мне надо адресно общаться, а не просто с космосом.
- Какие две-три главных проблемы нашего нынешнего общества вы бы сформулировали? Из тех, которые ваша радио-программа может если не победить, то хотя бы облегчить.
- Во-первых, социалка, особенно ЖКХ — это всегда интересовало и будет интересовать. И главное, здесь журналисты могут помогать людям, вникая в их сложности и выводя на чистую воду тех чиновников, кто не хочет эти проблемы решать. Во-вторых, проблемы образования. Родителей сейчас очень волнует то, что происходит у нас в средней школе и не только. Здесь мы тоже можем устраивать обсуждения: как сделать лучше, обмениваться опытом, приглашать экспертов и специалистов. И, конечно, отношения мужчины и женщины. Все умрет, космос обвалится, а эта тема будет вечнозеленой. А еще сейчас наступает лето, всех интересует как похудеть. Я много лет в журналистике, каждый раз это все возвращается. Потому что приходит новое поколение, а всех волнует одно и то же.
- Допустим, дотошный критик спросит: Елена Ханга ищет истину. А у нее в жизни все нормально для того, чтобы ходить и выступать экспертом в области межличностных отношений?
- В том-то все и дело - я не считаю, что я эксперт. Поэтому мы с моей соведущей - Ольгой Медведевой, часть спорим. Она моложе меня. У нее другой взгляд на мир. У нас все разное. Во-вторых, мы всегда приглашаем гостей в студию, экспертов. Это или депутат, которому можно приставить пистолет к голове и спросить: когда же и доколе? Мы приглашаем узнаваемую, публичную личность, чье мнение, на наш взгляд, может заинтересовать аудиторию. Мы вместе ищем истину. Это не то, что я – истина в последней инстанции. Меня очень часто переубеждают. Я всегда говорю: убедите меня, удивите меня. И готова согласиться, если я не права.
- Если человек врет?
- Да, частенько.
- Сидит гость и видно по нему, что сейчас он говорит неправду. Неловко ему об этом прямо в глаза сказать? Или нужно говорить?
- Всегда говорю. Я, конечно, не нагрублю. Но скажу. Обязательно надо ловить на вранье и выводить на чистую воду, особенно если это чиновник.
- Радио существует больше ста лет. Какой идеальный радиослушатель на том конце этой волны вам милее всего?
- Тот, который говорит: ой, сейчас девять вечера, это значит – начинается «В поисках истины». Беру чаек или что покрепче и иду слушать. Там всегда какие-то темы, которые меня могут заинтересовать.
А главное, я им позвоню и все скажу. Для меня вот это идеальный слушатель.
Стас Бабицкий,
Комсомольская правда
