Кто управляет прошлым, тот управляет будущим ... и далее по тексту Джорджа Оруэлла?!

23 августа 1939 года был подписан Пакт Молотова-Риббентропа. Автор данной статьи обсуждает в своем тексте проблему сталинизма и фашизма лишь с точки зрения прав человека, а не с точки зрения концепций политических партий. Я убежден, что нарушения прав человека, происходившие в тоталитарных странах, должны быть разоблачены с тем, чтобы они не повторялись в будущем.

Стороны, подписавшие Пакт, обязывались воздерживаться от нападения друг на друга и соблюдать нейтралитет в случае, если одна из них становилась объектом военных действий третьей стороны. Участники соглашения также отказывались от участия в группировке держав, «прямо или косвенно направленной против другой стороны». Предусматривался взаимный обмен информацией о вопросах, затрагивающих интересы сторон.

К договору прилагался секретный дополнительный протокол о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства». Протокол предусматривал включение Латвии, Эстонии, Финляндии, восточных «областей, входящих в состав Польского государства и Бессарабии в сферу интересов СССР, Литву и запад Польши — в сферу интересов Германии. Слухи о существовании дополнительных секретных договоренностей появились вскоре после подписания договора. Текст протокола был опубликован в 1948 году по фотокопиям, и в 1993 году — по вновь найденным подлинникам.

1 сентября 1939 года Германия начала вторжение в Польшу, а 17-го сентября 1939 года на территорию Польши вошли войска СССР. Территориальный раздел Польши между СССР и Германией был завершен 28-го сентября 1939 года подписанием договора о дружбе и границе. Позже к СССР были присоединены страны Прибалтики, Бессарабия и Северная Буковина, а также часть Финляндии. В 1989 году Съезд народных депутатов СССР осудил секретный дополнительный протокол к договору и признал его недействительным с момента подписания.

Сегодня, по прошествии 73-х лет со дня подписания Пакта Молотова-Риббентропа, уместно вспомнить то, что привело к рождению немецкого национал-социализма, и привести некоторые исторические параллели... Веб-сайт Гражданской комиссии по правам человека (www.about-cchr.ru), основанной Церковью Саентологии, информирует, что в 1895 г., за много лет до прихода национал-социалистов к власти, швейцарский психиатр немецкого происхождения Альфред Плётц обнародовал монографию «Здоровье нашей расы и защита слабых». В этой книге А. Плетц изложил основы теории расовой неполноценности. Этот психиатр распространил свое убеждение о необходимости «уничтожения людей, недостойных жить» для «чисто целительной меры». Он же ввел в употребление термин «Rassenhygiene» (расовая гигиена).

Позднее Плётц стал одним из создателей Общества расовой гигиены. Спустя годы преступный нацистский режим выразил признательность Плётцу и его ярым сторонникам за помощь в разработке «биологического обоснования» для построения нацистского немецкого государства. А в 1920 году психиатр Альфред Кох в своей книге «Право на уничтожение живущих, которые недостойны жить» обратился с требованием, чтобы «умственно неполноценных» подвергали эвтаназии (т.е., попросту говоря, убивали). К 1932 году расовая гигиена стала общепринятой дисциплиной в медицинском (!) сообществе Германии и ей обучали на медицинских факультетах большинства университетов Германии. Нужно обратить внимание, что такая ситуация сложилась в Германии до (!) прихода к власти национал-социалистов в 1933 году.

Еще один нацистский психиатр, Эрнст Рудин, в 1933 г. стал соавтором законов о стерилизации в «третьем рейхе». Рудин предполагал, что психиатрия обязана сыграть важную роль в очищении расы. Он понимал под этим, в частности, лишение генетически «ущербных» людей «способности размножаться». И здесь уместно провести параллель. В сегодняшней России отмечен случай насильственной стерилизации жительницы психоневрологического интерната (ПНИ), о чем в 2000-х годах сообщало Российское отделение Гражданской комиссии по правам человека. Об этом также были публикации в различных СМИ.

Именно вышеперечисленные работы и теории некоторых немецких психиатров способствовали возникновению и претворению в жизнь маниакально-депрессивной идеи фюрера по уничтожению «недостойных жизни» или «низших рас». К тому времени А. Гитлер уже познакомился с психиатрией. Так, журналист Рон Розенбаум изложил подробный рассказ об этом на страницах «Нью-Йоркера». Адольф Шикльрубер (Гитлер) потерял зрение из-за газовой атаки в первую мировую войну. В 1918 г. Гитлер находился в военном госпитале, там психиатр Эдмунд Фостер гипнотизировал его. Фостер вводил Гитлера в транс и внушал ему, что Германии нужно, чтобы он прозрел и служил делу возрождения немецкой нации.

Увы, только в 1999 г. функционеры от немецкой психиатрии окончательно согласились: некоторые немецкие психиатры пестовали философию «евгеники» и расовой неполноценности, тем самым отравляя умы немецкого народа, в течение почти трёх десятилетий еще до прихода национал-социалистов к власти в 1933 г.

По мнению автора статьи, осуждение тоталитаризма в любой форме более чем необходимо. Также необходимо выявлять тех людей и те идеологии, которые ответственны за создание тоталитарных государств. Иначе мы очень скоро можем скатиться до создания тоталитарного государства, подобного тому, которое было описано в романе «1984» известнейшего писателя-фантаста Джорджа Оруэлла. И особо здесь следует обратить внимание на следующее. Дж. Оруэлл описал в своем знаменитом романе полицию мысли — учреждение, которое отслеживало неправильные и «бунтарские» мысли и высказывания жителей тоталитарного государства, наказывало людей за их мысли. В РФ, как, к сожалению, и в некоторых странах Западной демократии, существует пункт в статье Закона «О психиатрической помощи...» (пункты (в) статей 23 и 29 Закона РФ «О псих. помощи...») в соответствии с которым человек, чье психическое состояние тяжелое и может ухудшиться без лечения, может быть недобровольно освидетельствован психиатром и госпитализирован в психиатрический стационар.

Но исключительно тот факт, как человек мыслит, и о чем он думает, не может служить основанием для насильственного освидетельствования, госпитализации и лечения психиатрическими препаратами, которые имеют серьезные побочные эффекты, как-то: неусидчивость, перекашивание лица, стремление покончить жизнь самоубийством и т.п. Увы, в РФ есть факты, когда оппозиционеров госпитализировали в психиатрические учреждения по 29-ой статье Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании». Это случаи Ларисы Арап из Мурманска, Артема Басырова из Йошкар-Олы.

В заключение позвольте процитировать Джорджа Оруэлла — его роман «1984-ый», чтобы проиллюстрировать, как контроль за мыслями и за знанием истории может привести к «промыванию мозгов»: «Человек в белом не оглянулся. На Уинстона тоже не посмотрел; он смотрел только на шкалы. Он катился по гигантскому, в километр шириной, коридору, залитому чудесным золотым светом, громко хохотал и во все горло выкрикивал признания. Он признавался во всем -- даже в том, что сумел скрыть под пытками. Он рассказывал всю свою жизнь -- публике, которая и так все знала.

...С ним были охранники, следователи, люди в белом, О'Брайен, Джулия, мистер Чаррингтон -- все валились по коридору толпой и громко хохотали. Что-то ужасное, поджидавшее его в будущем, ему удалось проскочить, и оно не сбылось. Все было хорошо, не стало боли, каждая подробность его жизни обнажилась, объяснилась, была прощена. Вздрогнув, он привстал с дощатой лежанки в полной уверенности, что слышал голос О'Брайена. О'Брайен ни разу не появился на допросах, но все время было ощущение, что он тут, за спиной, просто его не видно. Это он всем руководит. Он напускает на Уинстона охранников, и он им не позволяет его убить. Он решает, когда Уинстон должен закричать от боли, когда ему дать передышку, когда его накормить, когда ему спать, когда вколоть ему в руку наркотик. Он задавал вопросы и предлагал ответы. Он был мучитель, он был защитник, он был инквизитор, он был друг. А однажды -- Уинстон не помнил, было это в наркотическом сне, или просто во сне, или даже наяву, -- голос прошептал ему на ухо: "Не волнуйтесь, Уинстон, вы на моем попечении. Семь лет я наблюдал за вами. Настал переломный час. Я спасу вас, я сделаю вас совершенным". Он не был уверен, что голос принадлежит О'Брайену, но именно этот голос сказал ему семь лет назад, в другом сне: "Мы встретимся там, где нет темноты".

Он не помнил, был ли конец допросу. Наступила чернота... Без всякого предупредительного сигнала, если не считать легкого движения руки О'Брайена, в тело его хлынула боль. Боль устрашающая... Уинстон не ответил. О'Брайен отвел рычаг назад. Боль схлынула почти так же быстро, как началась... О'Брайен несколько смягчился. Он задумчиво поправил очки и прошелся по комнате. Теперь его голос звучал мягко и терпеливо. Он стал похож на врача или даже священника, который стремится убеждать и объяснять, а не наказывать.

-- Я трачу на вас время, Уинстон, -- сказал он, -- потому что вы этого стоите. Вы отлично сознаете, в чем ваше несчастье. Вы давно о нем знаете, но сколько уже лет не желаете себе в этом признаться. Вы психически ненормальны. Вы страдаете расстройством памяти. Вы не в
состоянии вспомнить подлинные события и убедили себя, что помните то, чего никогда не было. К счастью, это излечимо. Вы себя не пожелали излечить. Достаточно было небольшого усилия воли, но вы его не сделали. Даже теперь, я вижу, вы цепляетесь за свою болезнь, полагая, что это доблесть...

Уинстон ощутил пустоту в груди. Это -- двоемыслие. Им овладело чувство смертельной беспомощности...

О'Брайен задумчиво смотрел на него. Больше, чем когда-либо, он напоминал сейчас учителя, бьющегося с непослушным, но способным учеником.

-- Есть партийный лозунг относительно управления прошлым, -- сказал он. -- Будьте любезны, повторите его. -

"Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым", -- послушно произнес Уинстон.

-- "Кто управляет настоящим, тот управляет прошлым", -- одобрительно кивнув, повторил О'Брайен. -- Так вы считаете, Уинстон, что прошлое существует в действительности?
Уинстон снова почувствовал себя беспомощным. Он скосил глаза на шкалу. Мало того, что он не знал, какой ответ, "нет" или "да" избавит его от боли; он не знал уже, какой ответ сам считает правильным...»

Роман Чорный, президент С-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека
www.cchr.spb.ru